Союз ладоней, ткань полета, туманный взор, жеманный блеск,
давно забывший свое право быть выше тонущих небес;
ни от чего не отрекаюсь и, вновь переходя в аллюр,
люблю союз твоих ладоней, саму тебя – люблю, люблю…

Подули ветры, запах юга благословил задел фрамуг,
в открытых форточках и ставнях смеялся ветер, плакал юг;
я не меняю убеждений, шагая старою тропой,
дышу я так же, как и прежде, одной тобой, одной тобой…

Погоня за беспечным счастьем, наивность прежних милых дней,
жизнь без тебя не станет лучше, а станет разве что длинней,
но я давно привык к скользящим определениям дорог,
две равнозначных единицы: ты далека и я далек… –

Как две строки, как две ладони, как две могильные плиты;
одно мне в жизни горе-счастье, одна мне боль и радость, – ты…
Дни жестче лезвий режут руки, введя запрет на выдох-вдох,
но смерть, должно быть, не нагрянет: я даже в этом одинок…

Сорваться в пропасть безразличий, догнать, дорваться, досмотреть…
Забыто счастье на две трети, весна действительна на треть…
Утонет в слезы-слюни флейта, застынет в водосточной «эф»,
а после умертвит свой образ, на первомай оледенев…

И не спасут твои ладони, достигнув силуэта крыл…
И хлопок слов пластмасса сменит, тупой, сжимающий акрил…
Молекул вынужденный синтез, блокадный слиток для тепла:
так жались, холодом гонимы, чужие, мерзкие тела…

Салют помог забыть кошмары, как будто зачеркнул и стер…
А первый беспощадный выстрел союз ладоней распростер…
Держи, пока мир стонет, воздух, ведь абрис губ твоих лилов,
не оценив и не лелея мою бездарную любовь…